Политические эмигранты из города Владимира рассказали «Доводу» о своих эмоциональных переживаниях, о сложностях жизни в изгнании и возможности когда-нибудь вернуться в Россию.
«У меня очень двоякое ощущение. С одной стороны, миграция пошла мне на пользу. Я встретила очень много крутых людей из России, которых бы никогда не встретила, если бы я осталась во Владимире. Я стала многим опытнее, расширился кругозор. Жизнь в целом стала интереснее, словно я проживаю жизнь героя книги какого нибудь Ремарка. (очень всем советую «Триумфальную арку» этого автора, очень хорошо написано о бегстве от кровавого режима и последующей миграции).
С другой стороны, жизнь стала сложней. Как в «Алисе в зазеркалье» — Нужно бежать со всех ног, чтобы только оставаться на месте, а чтобы куда-то попасть, надо бежать как минимум вдвое быстрее.
Всему приходится учиться заново, словно ты ребенок-сирота. Только отношение к тебе, как ко взрослому) Все это приводит к чувству обиды, мол «как несправедлив мир. Могла бы сейчас жить в своей квартире, была бы стабильность. К врачу не надо было бы ждать очереди в год. И договариваться со всеми проще, на одном то языке».
Стараюсь гнать эти мысли, так как они непродуктивны) По большей степени занимаюсь эскапизмом, но я и на родине этим занималась.
Не могу сказать, вернусь ли я в Россию. Будущее стало еще более туманным, а я стараюсь меньше планировать и больше решать в моменте. Перед войной было много планов и все они рухнули, видимо я смогла рассмешить бога», – рассказала Екатерина (имя изменено).
«Лично для меня оппозиционность это образ жизни, нежели конкретная политическая позиция. Соответственно я довольно противящийся и «невсвоейтарелочный» человек вне зависимости от географического положения. Это означает, что мне трудно уверенно заявить, что я испытываю сильную привязанность к какой либо стране.
Так как мне в принципе тяжело быть, не говоря уже о том чтобы быть кем то конкретным, моё россиянство из меня маловероятно, что выветрится. Я гражданин России в изгнании. Скорее всего буду таковым, даже спустя, допустим, полвека, когда, может быть, от России какой мы её знаем ничего не останется. Буду говорить всем про Навального, и Путина, и Степанова из Владимира, пока вокруг будут бегать нео-скибиди-зумеры, видя во мне городского сумасшедшего.
Это не означает, что я не вижу возможностей и необходимости выжимать максимум из своих условий и окружения. Это к слову про всевозможное обучение, познание культур, развитие навыков, про поддержку взаимоотношений с людьми, рост личности и т.д.
Я не загадываю куда то в будущее, это бесполезно. Знаю, что до войны, до смерти Навального, до давления уголовкой на Довод и сопричастных, до того как все уехали, до массовых репрессий — жить было проще.
С одной стороны, благополучия было больше, т.к. не было всевозможных трагедий и накала говна в жизни, то есть читай «судьба не сотворяла хуёвости и в сравнении дышать было легче». Об этом можно скучать. С другой стороны, я не могу сказать, что жалею о пройденном за всё это время с тех пор жизненном пути. Преодоление страданий очищает душу, заявлю романтично», – считает бывший фотограф «Штаба Навального» во Владимире Ярослав Ломов.