11 октября отмечался Международный день каминг-аута — праздник, зародившийся в 1988 году в США и основанный на убеждении, что гомофобия и квирфобия процветают в атмосфере молчания и невежества. Когда люди узнают, что среди их близких есть представители ЛГБТК+, они с гораздо меньшей вероятностью будут придерживаться гомофобных взглядов.
В России на фоне войны, институционализированных репрессий в отношении ЛГБТК+ и повышения общего уровня квирфобии всё больше людей боятся совершить каминг-аут и вынуждены скрывать свою ориентацию даже от близких и друзей. Особенно сложно приходится квир-подросткам — они находятся в наиболее уязвимом положении.
Житель небольшого провинциального города во Владимирской области на условиях анонимности (из соображений безопасности) поделился с «Доводом» своим опытом каминг-аута.
«Мой первый каминг-аут произошёл лет в 11. Примерно в то время я всё про себя понял и принял и, спасибо тому времени и моему окружению, мог не стесняться себя. Тогда об этом знали мои ровесники, а как это бывает в городах вроде моего, под “ровесниками” я имею в виду вообще всех людей моего возраста, которые знают моё имя. “Провинциальной квир-звездой” быть гордо, но, понятное дело, не без угроз и оскорблений.
В 14 лет я сделал каминг-аут перед матушкой. Было забавно, потому что она не особо удивилась. Тем же вечером я скинул ей статью — что-то вроде “Мой ребёнок совершил каминг-аут: как себя вести”, — и она сказала, что уже прочла её. Потом, правда, была неприятная ситуация с аутингом меня отцу, но он тоже не был особо удивлён, а матушке я тогда явно прояснил, что так делать не надо.
В то же время я начал довольно прямо намекать бабушке. У нас с ней всегда были очень близкие отношения, и она узнавала о моих квир-драмах зачастую даже раньше моих друзей. Так что мне очень повезло — в этом плане меня принимало всё моё близкое окружение, а квирфобы в него заранее никогда не попадали.
От незнакомых людей часто прилетали комментарии или попытки насилия: в лагере меня одно время прям заёбывали, а в школе учителя подъёбывали. Но, сравнивая свой опыт с другими, думаю, даже при всём этом можно сказать, что мне относительно повезло.
В школе между ровесниками всё быстро разлетается, а дети контактируют с учителями, иногда и на личные темы. Плюс, в социальных сетях я тоже был открытым квиром — оттуда многие и узнали. Помню, на педсовете моя классная руководительница сказала родителям: “Вы видели, у него во ‘ВКонтакте’ семейное положение с мальчиком стоит? Поговорите об этом с ним!”.
Примерно такая же ситуация была и в детском лагере, когда моих родителей вызывали. Только тогда им сказали, что я вообще «в дёсны долблюсь с мальчиком из первого отряда».
Сейчас коллегам, которые, как правило, мои ровесники, я всё так же говорю об этом открыто. Но на прошлом рабочем месте были люди с квирфобными взглядами, из-за чего у нас желания тесно контактировать и не возникало. Сейчас у меня достаточно прогрессивный коллектив — думаю, даже начальство всё знает, но открыто я к ним с каминг-аутом не подходил, конечно.
В контакте с людьми, наверное, радикально ничего не поменялось [после признания «движения ЛГБТ» «экстремистской организацией» в РФ]. Это если отталкиваться от моей стратегии, где я, в принципе, с гомофобами связь не держу. Вероятно, их стало больше — параллельно с развитием государственных репрессий. И если бы не репрессии, общество было бы более терпимым, как раньше, но посчитать тут я не могу. В сети, как представитель «экстремистского международного сообщества ЛГБТ», конечно, теперь веду себя более аккуратно. Допускаю, что у людей, у которых нет привилегии так жёстко фильтровать окружение, проблем стало больше. Опять же, связываю это с параллельным ростом гомофобных настроений и государственных репрессий», — рассказал молодой человек «Доводу».